— Да. Но я пси, и граф это сразу определит. У него амулет-детектор с собой, это сто процентов. А для пси-спецов молодость — обычное дело.

— А если у тебя спросят что-то по бизнесу? Будешь хлопать глазёнками?

— Конкретно по «ЗарТранзиту» вы можете меня натаскать до завтра. Это не превратит меня в настоящего консультанта, ясное дело, но нам нужна только имитация. Чтобы я вовремя кивнул или переадресовал вопрос вам. А общие знания у меня действительно есть. Некоторые наши клиенты — бизнесмены высшего уровня. И если тень-страж понимает, чем они дышат, то лучше воспринимает пси-фон. Поэтому нас учат сопутствующим вещам.

— Например?

— Законодательство, принципы движения денег. Политэкономия, социальные тренды. Я не говорю, что я профи в этих вопросах, но кругозор соответствуют университетскому курсу.

— А скромность вообще зашкаливает.

Сдержав раздражение, он ответил:

— Для меня такая нагрузка при обучении — норма. Пси-компонент заставляет мозг идти на форсаже. Я учусь быстрее и лучше, чем обычные сверстники.

— Мне теперь прям даже неловко, что я, плебейка корявая, болтаю тут запросто с таким умным мальчиком. Ничего, что я на «ты» и без отчества?

— Потерплю.

Закат догорел, край неба поблёк и выцвел. С каждой минутой становилось темнее. Отяжелевшие облака громоздились прямо по курсу, а за ними ждал Виноградный остров, на котором стерву-миллионершу кто-то собирался убить.

Глава 3

Следующую вешку Пётр поставил в полночь — сжал в кулаке «монету» и швырнул за борт, в темноту. Остаток ночи проспал вполглаза — фон был стабилен, однако нервы давали о себе знать. Клиентка тоже долго ворочалась у себя за перегородкой, но наконец затихла.

К острову пристали с рассветом. Портовые огни мерцали в сиреневой полумгле. Сонные пассажиры, зябко поёживаясь, спускались по трапу. Пётр периодически озирался, но не заметил враждебных взглядов.

Он заранее выяснил у Зарницыной, что она сняла домик в городке недалеко от порта. Поэтому теперь предложил:

— Можно взять напрокат машину. Это удобнее, чем такси. Свобода манёвра больше, если вдруг что.

— Согласна. Глянем, какой из тебя шофёр.

Пункт проката обнаружился почти рядом и работал, судя по вывеске, круглосуточно. Впрочем, это было логично, учитывая время прибытия парома с материка. Пётр сразу нацелился на юркую неприметную «рысь», но Зарницына выбрала тёмно-синюю четырёхдверную «барракуду» с откидным верхом и радиаторной решёткой, похожей на зубастую пасть.

— Петруша, — сказала она в ответ на его протесты, — если мы едем, чтобы прозондировать почву насчёт миллионной сделки, то убогий рыдван будет несколько неуместен. Соображаешь? Первое впечатление иногда перешибает всё остальное. Учись, пока я жива.

— Не сглазьте.

Он сел за руль, и «барракуда» выкатилась на асфальтовую дорогу, которая шла от порта вглубь острова. В том же направлении ехали и машины, которые выгрузились с парома. В зеркале заднего вида Пётр, кроме того, заметил мотоциклиста.

На востоке блеснуло солнце, туман рассеивался. В облачной вате над головой зияли голубые прорехи. Если верить местной радиостанции, которую поймал Пётр, переменная облачность ожидалась в течение всего дня. Дождь вроде не обещали.

Даже тревога несколько отпустила — не исчезла совсем, но словно затаилась, давая им передышку.

Впереди показался город — черепичные крыши, желтеющие сады, водонапорная башня. На въезде Пётр чуть сбросил скорость. Улицы, впрочем, были вполне просторные, аккуратно заасфальтированные. Городок не выглядел новым, но и средневековой строгости тут не чувствовалось.

— Четвёртый перекрёсток, потом направо, — скомандовала Зарницына. — Улица Соловьиная. Так мне объясняли.

Нужный дом нашли быстро — табличка с номером отчётливо выделялась на стене из красного кирпича. Каштановые деревья касались ветками крыши, в палисаднике цвели астры. Резные ставни были распахнуты. Имелся даже гараж, хотя Пётр уже настроился на незамутнённую пастораль.

Он вылез из-за руля, но не успел подойти к калитке, как та открылась ему навстречу. Выглянула худая девчонка в пёстром ситцевом платье — на вид ей было лет пятнадцать-шестнадцать.

— Вы к нам? — спросила она.

— К вам, судя по всему, — кивнул Пётр. — Вот госпожа Зарницына, она арендовала жильё.

— Да, это я, — подтвердила его клиентка, тоже выбравшись из машины. — Планировала приехать одна, но потом вот прихватила помощника. С этим проблем не будет?

— Нет-нет! Вы же сняли сразу весь дом, там места полно — три комнаты. А мы с мамой во флигельке живём, если гости. Меня Настя зовут. Мы вас примерно сейчас и ждали, вы же с парома. И завтрак будет, вы не переживайте…

Сняв замок с гаражной двери, она повела Зарницыну в дом. Пётр загнал машину в гараж и, снова выйдя на улицу, посмотрел на часы. Было семь утра. Он достал очередную «монету», подержал её в кулаке и бросил в канаву возле дороги.

Третья вешка.

«Неплохо», — подумал он. С этим уже можно было работать.

На кухне Настя накрывала на стол, а её мать, невысокая и подвижная, снимала с раскалённой сковороды порцию оладий.

— Вы садитесь, — сказала мать, — а я нажарю побольше. Специально ждала, пока вы приедете, чтоб горячие.

К оладьям прилагалась сметана, по-деревенски густая, и варенье двух видов — вишнёвое и смородиновое. На плите уже посвистывал чайник.

— Вы пиджак-то снимите, — сказала Настя Петру, — а то заляпаете ещё. И упаритесь, жарко тут.

— Да, — согласился он. — Только вы не пугайтесь, у меня пистолет с собой. Разрешение оформлено, если что. Нанимательница у меня — дама непростая, серьёзная, ей без охраны никак.

Зарницына презрительно фыркнула, но смолчала. Он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки. Мать Насти наблюдала за ним с непонятной грустью.

— Эх, — вздохнула она, — муж мой в своё время вот тоже так. Приходил обедать с такой железкой. Тут от участка — десять минут пешком…

— Ваш муж служил в полиции? — осторожно уточнил Пётр.

— Ну да, инспектор был здешний. И ведь не за страх служил, а за совесть. Вот однажды и…

Она махнула рукой.

— Соболезную, — сказал он. — И простите меня, пожалуйста, за бестактность, но я обязан спросить, такая работа. У вас тут сложная криминальная обстановка?

— Ну, так-то у нас спокойно, городок маленький — все, считай, на виду. Разве что на выселках иногда шпана колобродит. Или какие-нибудь залётные… Но мой и тут умудрился под пулю влезть, как по закону подлости…

— Извините ещё раз.

— Да чего уж теперь. Пять лет уже как…

В доме зазвонил телефон.

— Я возьму, — заявила Настя и выскочила из кухни.

Пётр не спеша доедал оладьи — брал румяные кругляши один за другим, макая их то в сметану, то в вишнёвую сладость. Оба варианта устраивали его совершенно. Хозяйка одобрительно улыбалась. Клиентка же закатывала глаза; сама она ела мало — блюла фигуру, наверное.

На кухню вернулась Настя, и вид у неё был немного испуганный. Она сказала Зарницыной, запинаясь:

— Там господин граф… Ну, в смысле, по телефону… Вас спрашивает…

Спокойно кивнув, Зарницына отправилась разговаривать. Настя посторонилась, пропуская её, и чуть не вытянулась во фрунт. Пётр сказал девчонке:

— Расслабься. Она не кусается, если сытая.

— Но ведь… Да кто ж она, если его сиятельство сам звонит? Не через помощника даже, а прямо лично…

— Предпринимательница. У неё с графом деловые переговоры. Только, пожалуйста, не рассказывай всем соседям.

— Не расскажет, — пообещала мать Насти, — я пригляжу. А в случае чего всыплю ей по мягкому месту. Отцовский ремень достану, не поленюсь…

— Какой ремень, мам⁈ Мне шестнадцать уже исполнилось! Чего ты меня позоришь?

— Вот я и говорю — кобыла здоровая, на полголовы длиннее меня, а ума как не было, так и нет. Зато язык — чисто помело…

Снова появилась Зарницына, сообщила Петру: